29 октября 2012 г. с гастролями в Киров приезжал театр Сергея Безрукова со спектаклем «Пушкин».

Вообще в этот месяц как из рога изобилия пожаловали в провинцию разные столичные гости: это и Киркоров, и Гальцев и даже новоиспеченная звезда Нюша. Словно за лето, изрядно покутив заграницей, всевозможные короли страз и прочие вельможи шоубизнеса вздумали произвести чёс по стране, дабы собрать с простых смертных дань, на которую затем снова можно будет укатить в свои столицы, заграницы – кутить, и транжирить народные средства дальше.

И так как в выше описанный ряд сомнительных звёзд абсолютно точно не попадает Безруков, чей талант и высокий уровень очевидны, то среди всевозможных Киркоровых и Нюш, я недолго думая, предпочёл спектакль Безрукова. К тому же меня, как человека, вращающегося в литературных кругах, и питающего слабость к поэзии, весьма заинтриговала заявленная в афише тема спектакля: театральная постановка жизни самого Пушкина! Естественно, на видение зарекомендовавшего себя театра по поводу такой гениальной личности как Александр Сергеевич, всегда хочется обратить внимание.

Именно поэтому за целый месяц до спектакля я приобрёл билет за немалую сумму. И с большим трепетом охранял его от потери. Но также хранил и тайну о своём намерении пойти на спектакль, не рассказывая никому, чтобы остальные люди пускай даже ненароком, не сглазили моё предвкушаемое культурное счастье.

…

Итак, наступил долгожданный день культпохода. На дворе был уже конец октября. В честь приезда столичных гостей ударили крепкие, сравнимые с январскими морозы. Время было шесть вечера, за окном темно, нарядившись по-зимнему, я отправился в филармонию. И честно скажу, не зная, как долго продлится выступление артистов, наивно полагал, что уже часа через два освобожусь, отчего строил какие-то планы на оставшийся вечер. Однако, как вышло на самом деле, весь этот вечер мне всецело пришлось посвятить впечатлениям от «Пушкина».

И следует признаться: ни потраченных денег, ни времени, мне оказалось совершенно не жалко. Скажу даже так: сходив на спектакль Безрукова, я разорился на несколько тысяч рублей, но зато разбогател на целого Пушкина в придачу со свидетельством живой игры талантливых актёров.

Постановка сделана с умом, так что подарила очень красочный и целостный образ гениального поэта. Но и не только: а также удалось погрузиться в эпоху русских царей, словно переместиться на сто семьдесят лет назад, загореться проблемами и идеями революционно-освободительных движений, столкнуться с жестокостью сопротивляющихся бунтарству народа властей. Удалось услышать, и почувствовать многократное превосходство богатого русского языка прошлого над современным русским, изрядно отупевшим от прозападных поверхностных привнесений. Также после лицезрения спектакля, мне стала яснее и не так удивительна сама возможность феномена Пушкина в те времена, и его поэтическое могущество! Ведь он просто-напросто пропитывался высокоинтеллектуальными речами своего культурного окружения, и это ему дало многое, если не сказать, что практически всё.

Только не совсем, на мой взгляд, обязательно было прошивать спектакль сценами с распитием спиртного. С самого начала происходят сцены злоупотребления алкоголем Пущиным Иваном Ивановичем, в гостях у Пушкина в имении Михайловском, опустошившего аж целых два графина какой-то настойки, по специальному рецепту Арины Родионовной, с которой потом Пущин бесцеремонно пьёт на брудершафт. Даже беременную крестьянку, залетевшую от поэта, достопочтенные особы, бесстыдно уговаривают распить рюмочку-другую.

Впрочем, все эти сцены объяснимы в контексте передачи атмосферы ссылки в имении Михайловском, где в обстановке деревенской избы, опекаемый своей няней, Пушкин предстаёт таким домашним и каким-то мальчишеским озорством становится ближе зрителю.

Посредством спектакля было хорошо прочувствовано, как общество относилось к поэту при его жизни. Как все, кто любил, и кто ненавидел, тем не менее, все без исключения признавали гений Пушкина, от этого уважали его, и даже побаивались.

А уж как царь-то прислушивался, и присматривался к первому поэту России: он его и жаловал, и миловал, и неустанно следил за ним. Вообще как обрисовали реалистичные сцены, поэт оказывал весомое влияние на царя, поскольку поэзию Пушкина любил, и с гласом свыше отождествлял народ.

Интересно было для себя открыть, как поэт находил темы для своих будущих произведений. К примеру, идея, положенная в основу «Пиковой дамы» явилась реальной историей товарища Пушкина, молодого князя Голицына, встретившегося с ним у Бахчисарайского фонтана. Пушкин не только выслушал рассказ, но и помог проигравшемуся в пух и прах другу вернуть деньги, за одним проверив истинность гипотезы «трёх выигрывающих карт».

«Главная завязка „Пиковой Дамы“ не вымышлена. Молодой князь Голицын рассказал Пушкину, как однажды сильно проигрался в карты. Пришлось пойти на поклон к бабушке Наталье Петровне Голицыной, особе надменной и властной (Пушкин был с ней знаком), и просить у неё денег. Денег она не дала. Зато благосклонно передала магический будто бы секрет трёх выигрывающих карт, сообщённый ей знаменитым в своё время графом Сен-Жерменом. Внук поставил на эти карты, и отыгрался. В хвастливом рассказе Пушкин уловил сюжет, вернее, зерно сюжета».

Пушкин был ещё тем рисковым малым, всё стремился испытать, всюду желал успеть, и-таки успел! Как царь со своим приближенным графом Александром Христофоровичем отметил однажды про Пушкина: «Наш пострел везде поспел!», правда, сказал он это в контексте обсуждаемого списка любовных похождений поэта.

В списке значилось около сорока прелестных женских имён. В нём не стояло фамилий, и не совсем было ясно, что именно означает нумерация. А между тем, высокопоставленные особы силились расшифровать список, граф в замешательстве спросил царя: «Что же нам теперь делать со списком?». Царь ему ответил: «Завидовать, конечно, что ещё нам остаётся делать».

«Граф Алекса́ндр Христофорович Бенкендорф (1783—1844) — российский военачальник, генерал от кавалерии; шеф жандармов и одновременно Главный начальник III отделения Собственной Е. И. В. канцелярии (1826—1844). Брат Константина Бенкендорфа и Доротеи Ливен. Происходил из дворянского рода Бенкендорфов».

Из спектакля я узнал наиболее доходчиво: как царская агентура «рылась в грязном белье» поэта, как они следили за каждым его шагом, и даже холеру в Болдино сымитировали. То есть никакой эпидемии на самом деле не было, а только мастерски срежиссированный карантин, чтобы задержать, и закрыть передвижение Пушкина по стране.

И наконец, блестяще сыгранным спектаклем в каком-то смысле была реабилитирована и личная жизнь поэта с его последней женой – первой красавицей высшего света, Натальей Гончаровой. Взяв её в жёны, Пушкин также взял на содержание двух её сестёр. И все блистания на балах, и прочие великосветские приёмы жены требовали от Пушкина больших материальных издержек, так что ему приходилось ещё усерднее корпеть над литературными трудами, хотя они приносили небольшой доход, а его жалование самого низкого государственного чина, только усугубляло положение.

Поговаривают даже, царь специально для Пушкина ввёл странный должностной пост, чтобы только удержать на коротком поводке вольнолюбивого и своенравного поэта.

«Известно, что 31 декабря 1833 г. звание камер-юнкера получил А. С. Пушкин. И к этому времени А. С. Пушкин имел чин всего лишь титулярного советника (IX класс). А в соответствии с указом Александра I  IX класс официально стал нижним рубежом для назначения в камер-юнкеры. Напомним, что А.С. Пушкин служил в Министерстве иностранных дел России».

Впрочем, в какой-то степени постепенно жизнь поэта налаживалась: Наталья уже трижды став матерью, взялась за ум, перестав помышлять о балах, больше уделяя внимание хозяйству. Только вот одна беда никак не убавлялась – какая-то постыдная и порочная страсть со стороны Дантеса к жене Пушкина лишь нагнеталась. И как в Бахчисарае поэту предсказала гадалка: «Будешь ты жить долго при деньгах и в славе и в большом народном почёте, если только не погубит тебя на 37-м году жизни белый человек».

«Известная в те времена гадалка Александра Кирхгоф предсказала: „Может, ты проживешь долго, но на 37-м году берегись белого человека, белой лошади или белой головы“

Ожидание, что пророчество исполнится, и желание все-таки избежать предсказанного не оставляли Пушкина все те двадцать лет, которые ему оставалось прожить. Одно время он собрался было ехать в Польшу, где правительственные войска вели в то время борьбу с повстанцам. Один из деятелей восставших носил имя «Вейскопф — белая голова». Чтобы не искушать судьбу, Пушкин остался в Москве. По той же причине, вступив в свое время в масоны, поэт полностью отошел от них, узнав о причастности к движению человека, чье имя тоже означало «белая голова».

Но всё же эти усилия избежать предсказанного оказались тщетны. Когда поэту шел 37-й год, на жизненном пути его появился Дантес — «белый человек» (он носил белый мундир), с «белой головой» (был белокур). Это и был его убийца. Смерть от «белого человека» на 37-м году жизни была предсказана за два десятилетия до того зимнего утра, когда прозвучал роковой выстрел».

И всё, в общем-то, велось к одному. То было главным жизненным испытанием поэта, ведь до сих пор он не привык уступать, и покоряться, гулял направо налево, и, в конце концов, нагулял себе расплату в таком вот коварном и угрожающем фатальным исходом виде. И на мой взгляд, для того чтобы преодолеть вполне достойно возникшее испытание, Пушкину следовало быть более, чем он привык до сих пор, уступать, конечно в разумных пределах. В конце концов, разные нелицеприятные слухи и клевета – это ещё не мерило чести, поэтому он мог бы кое-где и закрыть глаза на общественное мнение и простить Дантесу распускаемые сплетни, тем самым избежав роковой дуэли.

Однако сегодня уже, что не пиши по этому поводу, непоправимую ошибку в масштабах человечества не исправишь. Поэтому остаётся предаться наслаждению шедеврами первого поэта, хотя само собой не погибни он на дуэли, то написал бы ещё немало потрясающих произведений, и вполне возможно, что его главный труд жизни ещё предстоял ему.

Краткая биография поэта:

«…В июле 1824 года, как неблагонадежного и вследствие стычек с начальством, — поэта высылают в псковское имение Михайловское под надзор родителей. После разгрома восстания декабристов в сентябре 1826 года Пушкин вызван в Москву, где происходит беседа между ним и новым царем Николаем I. Пушкин решил пойти навстречу царю, полагая этот шаг соглашением на равных… В эти годы в творчестве Пушкина пробуждается интерес к истории России, к личности царя-преобразователя Петра I, примеру которого поэт призывает следовать нынешнего монарха. Он создает «Стансы», «Полтаву», начинает «Арапа Петра Великого».

В 1830 году Пушкин повторно сватается к Наталии Николаевне Гончаровой и получает согласие на брак, а осенью того же года отправляется по имущественным делам в Болдино, где его на три месяца задерживают холерные карантины. Эта первая «болдинская осень» стала наивысшей точкой пушкинского творчества: достаточно назвать немногие произведения, вышедшие тогда из-под пера великого писателя — «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», «Сказка о попе и работнике его Балде», «Бесы», «Элегия», «Прощание»… И вторая «болдинская осень», 1833 года, когда на обратном пути с Волги и Урала Пушкин вновь заехал в имение, по значению не уступает первой: «История Пугачева», «Медный всадник», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Осень». Начатую в Болдине повесть «Пиковая дама» он срочно дописывает, и печатает в журнале «Библиотека для чтения», платившем ему по высшим ставкам. Но Пушкин все равно испытывает крайнее стеснение в средствах: светские обязанности, рождение детей требуют немалых расходов, а последние книги большого дохода не принесли. И после гибели поэта его долги будут оплачены из казны… К концу 1836 года подспудно зревший конфликт между «вольнодумцем камер-юнкером Пушкиным» и враждебными ему высшим светом и бюрократической знатью вылился в анонимные письма, оскорбительные для чести жены поэта и его самого. В результате произошло открытое столкновение Пушкина с поклонником его жены, французским эмигрантом Дантесом, и утром 27 января в предместье Петербурга, на Черной речке, состоялась дуэль. Пушкин был ранен в живот, и через двое суток умер…»

Насколько точно расслышал, и запомнил, спектакль был завершён четверостишием из стиха Ломоносова Михаила Васильевича:

«Никто не уповай вовеки

На тщетну власть Князей земных:

Их те ж родили человеки,

И нет спасения от них»…

Ноябрь 2012