Чувство было такое, словно у меня не задалось с самого первого дня. Будто бы я устроился на работу в компанию, где возведено в ранг неоспоримости и нормы состояние хронической неуспеваемости, постоянного недовольства, постных мин в отношении проявляемого усердия, так что даже изначальная лояльность и стремление преуспеть, в конечном счёте, иссякли и сменились отвержением существующего уклада в этой организации.

Вспоминаю своё впечатление от самого первого дня работы 17 июля – я будто бы ухватился за задачи не своего калибра, одел не по Сеньке шапку. И по пути домой во мне заронилось горькое желание признать собственную несостоятельность, уволиться прежде, чем кто-то разозлится и начнёт отчитывать.

Но тогда на что же я клюнул? Ведь уже в самом начале наших отношений произошёл некий обман ожиданиями. Для меня зачем-то включили разноцветную яркую вывеску о том, что, дескать, моя зарплата будет 60 тысяч. Поэтому после собеседования я ехал домой с ощущением ловушки. С одной стороны, предвкушение высокой зарплаты на уровне Москвы, так что на мгновение мне представилось, что я нахожусь в Москве. И как оказывается даже в нашей провинциальной глубинке можно получать зарплату столичного уровня, какая у меня была в Москве 5 лет назад. А с другой стороны после собеседования у меня закралось недоверие, к броской рекламе, несоответствующей качеству и реальному положению дел в новой компании.

И после первого дня работы у меня роились мысли об увольнении. Только сданная трудовая и некий стереотип, что ежели откажусь от предлагаемого места, то распишусь в собственной неподготовленности к сложности поставленных задач, и попросту проявлю слабохарактерность, сдавшись в самом начале испытаний, толком даже не поборовшись.

Я исходил из соображения: приглашение поработать в компании с общественно достойной деятельностью – это как протянутая с высоты прогресса рука, от которой глупо отказываться. Нужно пользоваться предоставляемым шансом. И потому я решил проработать всю неделю и ещё посмотреть на неожиданности, которые мне уготовлены в данной организации.

По своим ощущениям могу сказать, что вырабатывал я по полной. Каждый день меня выжимали до предела. А на примере старшего программиста я не понаслышке убедился, что в компании разработчики нередко перерабатывают, если не сказать – ежедневно.

И когда порученный мне проект был всецело опробован, когда я изрядно испил чувство неуверенности в своих силах. Тем более данный проект оказался не новой задачей, а начатым процентов на 20 не допиленным предшественником, с кучей запутанных процессов, местами сломанных в результате заражения вирусом.

Поэтому в самом конце первой недели я сообщил руководству, что всё-таки переоценил свои силы, чтобы от меня не ждали чудес, и предупредил, чтобы не копили на меня раздражение, а лучше по-хорошему распрощались. Но мне в ответ заявили, что никакого раздражения в мой адрес не множится, поскольку работаю я посдельно. На том и сошлись, и первый месяц я с головой ушёл в работу, в том числе перерабатывал на выходных. Также в первые два месяца из-за заложенных в ведомый проект средств, зарплата моя, хоть и не достигала шестидесятитысячных посулов, но вышла 35 т.р., что вполне отвечало моим запросам. Вот только подобная оценка труда оказалась не долгой, и уже в сентябре я получил 23 т.р., хотя при этом по своим ощущениям работал не менее усердно. Всё объяснялось тем, что в первый месяц я взял максимальную сумму от заложенной в ведомый проект, хотя по факту работа над ним растянулась на четыре месяца.

К слову сказать, уже через пару недель меня стала удивлять оценка сложности и стоимости ставящихся задач. Так в большинстве случаев оценка неодносложных задач занижалась в четыре раза, и только на короткой дистанции моя оценка совпадала с оценкой проджект-менеджера. К тому же заявлялось, что именно мной будет производиться оценка трудозатрат. Но по факту 85% реализуемых мной задач оценивал проджект-менеджер. А главный диссонанс возникал оттого, что проджект-менеджер в данной компании имел весьма поверхностное представление о программировании, то есть, по сути, был простым менеджером с опытом сайтоделания на уровне контент-менеджера. Особенно раздражало, когда на его взгляд задачи были простыми, и делать их следовало 5 минут – тут у меня возникала буря негодования. Но я все эти моменты складывал до поры до времени в копилку неудовлетворённости условиями компании.

Также с течением времени обнаружил серьёзную текучесть кадров. В основном не задерживались менеджеры, требующиеся для поиска новых клиентов. За год моей работы из компании ушли: 5 менеджеров, 1 программист, на место которого-то я и устроился, 4 сео-специалиста. Следует дополнительно припомнить изрядное количество пришедших на собеседование и приглашённых, но затем по той или иной причине, не вышедших на работу.

А что же я? Вначале я хотел отказаться от предстоящего мучения в первый же день, но отложил до конца недели. Затем мне внушили расположение, и я работал два месяца сквозь не уютность незнания и переработки, но пару раз ободряемый хорошей зарплатой. Однако уже в сентябре зарплата получилась досадно маленькой. И по месячному отчёту оплачиваемых задаче-часов, октябрь вообще ожидал мизерные поступления. По этой причине я снова запланировал увольнение. Но в самый последний момент мне с жестом «благоволения» был дарован минимальный оклад. И было услышано моё предложение: перевести на полставки с минимальным окладом в двадцать тысяч с ноября, хотя я запрашивал двадцать шесть. В результате следующие полгода я проработал в лайт-режиме.

Тут припомнилась ещё одна серая схема – оформление по ученическому договору. На котором меня продержали полгода, и только с 1 декабря оформили официально, правда на полставки.

Но в жизни всё течёт, всё меняется, и уже с апреля из-за инфляции, я вынужден был пересмотреть своё отношение к зарплате, и запросил 30 т.р. за полный рабочий день. Что ж, и этот мой запрос был учтён, и уже с мая я вернулся на полную ставку. Правда 30 тысяч не получил ни за май, ни за июнь. Поскольку в мае назначенные президентом выходные наш босс воспринял в штыки и вычел эти четыре дня из зарплаты в форме отгула за свой счёт, а последний майский день оказался частью моего отпуска. По той же причине отпуска июнь получился укороченным. И только июль в купе с наработанными отпускными достиг заветных 30 тысяч – он же и стал моим месяцем увольнения.

Всё естественно имеет накопительный эффект. И хотя внешне моё увольнение произошло внезапно, без отработки, для меня лично стало неожиданностью. Но для босса, полагаю, оно было задумано сразу после июньского совещания, когда на выпад начальства в мой адрес я заявил, что не требуется устраивать прилюдных поруганий, а если в целом не нравится моя работа, то я всегда без каких-то споров готов уйти. По всей видимости, этот мой посыл зацепил босса, не желающего терпеть самодостаточных и финансово независимых, и с этого момента он стал подыскивать мне замену. Ну а когда нашёл, то вместо того, чтобы прямо заговорить о моём уходе, он видимо из-за нехватки решимости, начал докапываться до моей исполнительности. Что стало приобретать форму маразма, это же отметил и мой новый проджект-менеджер.

В итоге целый год был посвящён развитию студии «Арт Нэт». Конечно, есть в этой истории и положительные моменты:

1. Работа в компании позволила мне закрыть ипотеку. Целый год обеспечивала маломальской зарплатой.
2. Небольшой коллектив с его событийной динамикой, историями человеческих судеб стал частью моей жизни на протяжении года.
3. Также следует отметить работу в интересующей меня области программирования, где за время работы я безусловно профессионально подрос.

Значительную долю программерского профессионализма играет практика. И в описываемой компании подобного опыта предлагалось в избытке. Поэтому, безусловно, я не жалею, что прошёл весь этот сложный, интересный, наполненный самыми разнообразными ситуациями путь.

Портнов В. В. Август 2021