В книге описаны миры просветления: Олирна, Файр, Готимна; да так красочно и светозарно, что диву даёшься, будучи в условиях Энрофа: как вообще возможно наличие столь прекрасных миров, и лакомых обиталищ душ без борьбы за обладание этими «землями» и без каких-либо иных противоречий внутри них. Я-то ведь, как и большинство других людей сужу со своей колокольни, испытывая огромное количество противоречивых желаний, пребывая, как сказал бы какой-нибудь «прожжённый индуист» — в гуне страсти.

Далее Даниилом Андреевым перечисляются затомисы с причудливыми названиями. Странно, что «Небесная Россия» имеет абсолютно русскую фонетику, зато остальные именуются, ни дать ни взять, «эльфийским языком», словно Андреев телепатически связался с Толкиеным, или наоборот, а может они оба черпали из одного источника. И в целом все описанные миры просветления и затомисы – оказываются слишком сказочными и хорошими для того, чтобы быть правдой.

Конечно, есть веское обоснование и моему скептицизму: дескать, это отпечаток Энрофа на моём мировоззрении – видеть подвох в исключительно добром и лучезарном. Но с другой стороны, показанным мирам просветления, действительно, не хватает какой-то жизненной непредсказуемости. Без этого они выглядят, как приключения фэнтези, как ролевые игры провиденциальности, с абсолютно открытыми законами для достижения успеха, с исчерпывающим списком предъявляемых критериев, с которыми душа принимается во фракции светлых или тёмных.

Поэтому, да простит меня Андреев, но его миры просветления выглядят скорее как эйфорийный сон, нежели нечто более реальное, чем жизнь в Энрофе.

Наша жизнь по сравнению с пёстрыми и разукрашенными яркими фломастерами трансфизическими мирами, выглядит куда более отрезвляющей, непредсказуемой и даже в своей серости, зыбкости и болезненности – более глубока, значительна и любима.

Я не знаю, какие из себя потусторонние миры, хотя сам верю, что со смертью столь чудесные микрокосмы сознания не могут исчезнуть бесследно, а значит после физической смерти, душа должна пребывать в каком-то новом состоянии. Но всё же это должна быть реальность ещё более трезвая и проясняющая, но никак не мультик созданный разыгравшимся воображением.

…

Чтобы лучше понять писателя, обратимся к прозрениям других небезызвестных предсказателей.

Читая пророчества о днях грядущих, а тем более значительно заглядывающих в будущее, мы неизбежно сталкиваемся с витиеватыми и запутанными образами. Это случается потому, что многие современные достижения, тогда попросту не имели соответствующих понятий. Например, предсказатели древности для описания космических ракет использовали доступные и понимаемые ими образы: что-то вроде больших птиц с огненными хвостами. А современные транспортные аппараты, в частности автомобили, из их уст выглядели как колесницы без лошадей, рокочущие и выпускающие дым как вулканы.

Характерный эффект отсутствия понятий при описании явлений будущего ярко проявляется в текстах Мишеля Нострадамуса. Он предвидел великие научные открытия, изобретение новых видов оружия. Апокалиптическое мышление Нострадамуса порождало жуткие картины, которые современные нострадамоведы рассматривают как предвидение атомной войны. К описанию ядерного взрыва относят большое количество катренов. Так в катрене V, 8 сказано: «Будет выпущен на волю живой огонь, скрытая смерть // Внутри ужасных шаров. // Ночью флот превратит город в пыль. // Город горит, его врагу повезло». (Здесь «ужасные шары» — это скорее всего ядерные грибы).

Предвидел Нострадамус также изобретение и применение военной авиации. О самолётах упоминается в катрене II, 75, как о голосе невиданной птицы над пушками, стоящими в мансарде (то есть гул самолётов, перекрывающий грохот орудий противовоздушной обороны)…

А за 300 лет до Нострадамуса философ и учёный Роджер Бэкон писал о «машинах для плавания по морю без вёсел», о повозках, которые «без помощи животных будут мчаться с невероятной быстротой», а также о машине «для поднимания и опускания тяжестей».

Ещё более усложняется задача достоверного пересказывания для прозревающих в миры иноматериальные. Из откровения Иона Богослова: «Я обратился, чтобы увидеть: чей голос, говоривший со мною; и, обратившись, увидел семь золотых светильников…», – сегодня становится более-менее понятно, что под «золотыми светильниками» подразумевались чакры (энергетические центры) человека.

Также у Иоанна Богослова можно встретить такое описание ангелоподобных существ: «И ноги Его подобны халколивану, как раскалённые в печи, и голос Его, как шум вод морских…»

Здесь явно попытка описать образами древних, вполне уже понятный нам сегодня механизм общения высших существ не посредством только одного голоса, но и за счёт света, волнений души и духа, целых 3-, 4-,… 8-D мыслеобразов, проецирующихся прямиком в сознание собеседника.

Уже у Даниила Андреева о структуре и внешности просветлённых в восходящих мирах говорится так: «Черты лица теперь светились вечной, неземной молодостью. На висках сияли как бы два нежно-голубых цветка – то были органы духовного слуха. Лоб казался украшенным волшебным блистающим камнем – органом духовного зрения».

Как общаются Высшие

Спорно полагать, что людской способ общения при помощи звуков – универсален, и приемлем для всех. Однако вот что касается высших существ. Их сознание грандиозно, и объемлет куда большее число измерений. Оттого информация, которую они передают, распространяется по нескольким для них возможным уровням. Их потоки информации несоизмеримо более насыщены. В то время как мы передаём понятия, чаще всего в одном звуковом диапазоне, то есть словами. И, несмотря на языковые системы, в каждой голове возникают неповторимые образы, в соответствии с воспринятыми словами. Поэтому до сих пор остаётся загадкой: насколько точно сказанное передаёт наши мысли слушателям.

Высшие же существа пользуются телекинетической передачей информации. Их послания, достигая имеющихся органов чувств собеседника, до людей доносятся лишь ничтожными отрывками. Из-за слабой развитости, наши органы восприятия не способны объять тех уровней, на которых происходит общение высших.

Как же мы воспринимаем их послания? То не просто голос из неоткуда, или возникающие на пустом месте письмена. Скорее всего, обращения ангелов доходят до нас комплексными переживаниями. Мы испытываем их мысли всем своим телом: наши глаза видят картины, столь реальные и живые, что кажется, будто сами являемся участниками образов. Одновременно отчётливо слышим звуки развернувшихся мистерий; чувствуем даже воздух описываемых картин, улавливаем динамику и нюансы; можем прикоснуться, испытать на прочность, или вкус её объекты. Послания высших настолько реалистичны, что наша жизнь в сравнении кажется сном. После этих бесед устная, или письменная речь людей выглядит постно.

Оттого и стремится человек к созданию виртуальных многомерных реальностей, наиболее приближенных к действительности, чтобы уподобиться высшим, стремясь полнее передавать переживания.

…

Все приведённые ранее сюжеты с текстами пророчеств и предсказаний, а также описания нам неведомых миров, даны для того, чтобы показать непреодолимые трудности, с которыми сталкивается видящий явления, но не понимающий их сути, и не владеющий понятиями, способными передать смысл загадочных процессов, и оттого прибегающий к доступным представлениям его мировоззрения, естественно умаляющим и искажающим истину увиденного.

Аналогично искажение увиденного в параллельных мирах:

«Естественно, что чем иерархически выше расположены слои, тем затруднительнее их познание, тем меньше аналогий с Энрофом можно найти в их ландшафтах, в облике и форме обитающих там существ, в содержании их жизни. Девять десятых виденного или так или иначе воспринятого остаётся непонятным, и в большинстве случаев приходится ограничиваться протокольными сообщениями об элементарных фактах, не пытаясь вскрыть, ни их закономерностей, ни их углублённого смысла».

Что же касается кажущейся ограниченности и даже бессмысленности творящейся деятельности в потусторонних мирах: вечного благолепия и праведности в сравнении с непредсказуемой реальностью живых. То данное чувство искусственности и умаления всегда возникает при рассмотрении неизвестной реальности извне по одним только внешним характеристикам. Когда же оказываешься внутри нового мира, то постепенно этот мир становится самым неподдельным из всех возможных.

Также, наверняка, и Ангелам при взгляде с «высоты птичьего полёта», жизнь смертных в Энрофе, все наши страсти и желания – кажутся не просто бессмысленными и глупыми сотрясениями воздуха, но ещё и лишёнными свободы выбора инсинуациями. Тогда как если втиснуть сознание высшего в наше, то он окунётся в необычайную полноту жизни, присущую Энрофу.